«Мы не можем бороться со стереотипами пустыми словами»: как психолог развивает инклюзивное предпринимательство

Во время учебы на психолога Маша Грекова проходила практику. На ней она увидела, как взрослые с ментальными особенностями работают в мастерских и своими руками изготавливают классные изделия. Но ни этих людей, ни их труды никто не видит, потому что система устроена так, что люди с особенностями живут в изоляции.

У Маши появилась мечта. Создать пространство, в котором люди с особенностями развития будут общаться, работать, продавать свои изделия и зарабатывать деньги. Так в Петербурге появились мастерские «Простые вещи». Потом Маша и ее коллеги решили помочь ребятам с ментальными особенностями становиться видимыми для общества и вливаться в работу в коллективе. Так на Фонтанке появилось кафе «Огурцы»: взрослые с особенностями развития работают там официантами и бариста. Сейчас у Маши новая мечта — чтобы люди с ментальными особенностями могли работать где угодно и никто этому не удивлялся, потому что все мы равны.

Как Маша развивает инклюзивное предпринимательство и борется со стигмой вокруг людей с ментальными особенностями, читайте в нашей истории.

В 2018 году я при поддержке команды анимационной студии «Да» открыла в Санкт-Петербурге инклюзивные мастерские «Простые вещи». Изначально я планировала, что это будет безопасное пространство для людей с особенностями развития, чтобы они общались, рисовали, лепили из глины, учились шить. Потом мы поняли, что чашки, которые делают ребята, очень классные — их можно продавать, а самих ребят — трудоустраивать и платить им зарплату.

Обычно как происходит: люди с ментальными особенностями сидят дома в изоляции, далеко не все из них ходят в школу, общение ограничивается семьей. О том, чтобы заводить друзей и зарабатывать какие-то деньги, не идет и речи. Это грустно и неправильно.

Я и мои коллеги из Простых вещей работаем с людьми, у которых есть особенности развития интеллекта, психические, поведенческие расстройства. Мы не говорим и не знаем большинства диагнозов людей, которые у нас работают, потому что это их личная информация.

Осенью 2023 года проект «Простые вещи» — это:

1. Восемь мастерских.
2. Кафе «Огурцы».
3. Пространство «Теплица».

Мастерские. В них ребята делают керамику, посуду из дерева, варят и закатывают варенье, рисуют удивительные вещи, которые потом становятся мерчем, — много всего.

Все ребята трудоустроены в мастерских, ходят на работу по графику, получают зарплату — все как и у всех.

Кафе «Огурцы». В 2019 году мы с командой Простых вещей открыли кафе «Огурцы» на Фонтанке. Хотели, чтобы люди с особенностями развития становились более видимыми для общества и чтобы это взаимодействие как можно скорее становилось нормой жизни.

Пространство «Теплица». Это наш новый проект, который мы открыли в декабре 2023 года. Его цель — выводить людей с ментальными особенностями на открытый рынок труда. Ребята будут стажироваться в Теплице на протяжении трех месяцев, а после этого будут пробовать работать в других местах.

Мастерские существуют и развиваются за счет пожертвований, грантов и заработка с продаж. Кафе «Огурцы» — полноценный самоокупаемый бизнес. Планируем, что таким же самоокупаемым проектом станет и Теплица.

Далее расскажу подробнее о каждом проекте, но сначала — о том, как я пришла ко всему этому.

В школе я хотела стать психологом, потому что мне нравилось помогать людям, я неплохо сходилась с ними и чувствовала, что с ними происходит. Но мне говорили, что это какая-то непонятная профессия: «Кто же пойдет к психологу? Все люди здоровые. Ты, Маша, со своими интеллектуальными способностями точно можешь найти профессию получше».

Меня все это сильно задевало. Я подумала: «Окей, значит, пойду учиться на психиатра». Но быть психиатром я не решилась. Учиться в медицинском, ставить диагнозы и выписывать таблетки — это большая ответственность, которой я испугалась. На тот момент казалось, что я со всем этим не справлюсь, и я вернулась к первому плану — стать психологом.

Я увидела взрослых людей с ментальными особенностями на третьем курсе института — оказалась на практике в колледже для людей с особенностями, увидела ребят, которые работают в ремесленных мастерских колледжа. Тогда я почувствовала, что что-то в этой системе нужно менять, потому что этот колледж — довольно закрытое учреждение. Вещи, которые делают ребята, нельзя купить, и все это вообще какая-то странная тема. Эти люди никуда не выходят, а люди снаружи не понимают, как с ними общаться.

До этого я ходила на практики в сады и школы и была уверена, что буду заниматься детьми и работать с детьми, но потом увидела этих ребят. Оказалось, что программ для взрослых гораздо меньше, чем для детей, а людей, которые хотят помогать взрослым, еще меньше.

Когда человек маленький, кажется, что еще можно что-то изменить, а здесь очевидно, что мы никого не лечим. Мы можем качественно улучшить жизнь человека, но не изменить ее кардинально. Диагноз никуда не денется — это все неизлечимые вещи.

Я приехала из родной Калуги в Санкт-Петербург с идеей такого инклюзивного проекта, когда мне было 22 года. В самом начале я была одна, никакой команды не было, поэтому я даже и думать не могла, что мы замутим эту историю так быстро — за 7 месяцев. Мне помогли прекрасные люди.

Я выписала на листочек организации, к которым я хочу прийти и поговорить о сотрудничестве. Начала ходить на встречи. Одними из первых, с кем я познакомилась, была команда анимационной студии «Да». Ребята учат создавать мультфильмы детей с особенностями, подопечных интернатов и кризисных центров. Мы договорились, что вместе напишем грант на проект «Простые вещи» — творческие мастерские, в которых люди с особенностями смогут заниматься керамикой, деревом, шитьем.

Открыли мастерские в 2018 году. Прошло месяца полтора, а к нам приходило очень мало ребят — всего восемь человек, работало семь педагогов. Мне казалось, что это полный провал. Что никому не нужно то, что мы сделали, что никто этого не понимает.

Все изменилось, когда про нас написал мой друг и журналист Шура Буртин. Он очень искренне и честно рассказал о проекте в своих соцсетях, было около 10 тысяч репостов, о нас узнало какое-то огромное количество людей. На следующий день к нам повалили и ребята с родителями, и спонсоры, и волонтеры, и люди, которые хотели к нам присоединиться. Оказалось, что мы нужны, о нас просто не знали. А сейчас, спустя 5 лет, в мастерских работает больше 60 человек.

После поста Шуры все начало очень быстро развиваться. Кроме керамической мастерской мы открыли мастерскую шитья. Там довольно быстро закончились места, поэтому запустили столярку. Столярка была нужна еще и потому, что не всем ребятам подходит лепка из глины и шитье.

Сейчас в Простых вещах восемь мастерских:

• керамическая;
• швейная;
• графическая;
• арт-студия;
• кулинарная;
• столярная;
• цветочная;
• косметическая мастерская, в которой делаем домашнее мыло и косметику.

Мы продаем изделия с помощью сайта и соцсетей. Еще существенный заработок приносят корпоративные заказы. Например, к нам пришла компания, которая производит сок, и заказала календарь тиражом 12 тысяч штук. На календаре нужно было нарисовать 12 картинок, связанных с самим заказчиком. Рисовали сок, яблони, машины, которые возят яблоки. Получилось прикольно.

Сначала в любом случае они увидят кружку, которая им понравится или не понравится. Это очень безопасный вход в пространство людей, которые редко сталкиваются с такими диагнозами. Мы разными путями придумываем, как сделать эту встречу комфортной для всех сторон, а в какой-то момент — вообще отойти от того, чтобы подстраивать эти встречи. Я верю, что когда-нибудь ежедневное общение с людьми с ментальными особенностями станет нормой для всех.

Человек может попасть на работу в нашу мастерскую через собеседование. У нас есть два порога отбора человека по его ментальному самочувствию — верхний и нижний.

Верхний — когда человек может самостоятельно, с небольшой помощью, устроиться на работу. Мы его тогда не берем, потому что есть организации, которые этим занимаются.

Нижний — если человеку нужно регулярное сопровождение. Например, он не может заниматься одним делом дольше минуты или может резко вскочить и куда-то побежать. Мы не можем взять его, потому что мы настроены на регулярную работу, и наши процессы не предполагают индивидуальных тьюторов.

Пока мы может работать только с теми ребятами, которые находятся где-то посередине — между верхним и нижним порогами. У них есть особенности, с которыми нужно помогать, но в целом они довольно самостоятельные люди, им можно доверить работу и не сидеть рядом.

После успешного собеседования приглашаем прийти и поработать в разных мастерских. Человек может выбрать занятие по душе. Нет такого, что зашел крепенький мужчина, и мы такие: «О, пойдешь работать в столярку». А потом оказывается, что он прирожденный художник или повар. Для нас знакомство с новым человеком — новое путешествие.

Как я сказала выше, все изготовленные предметы мы продаем. Продажи — треть всего нашего бюджета. Другая треть — гранты, еще одна — пожертвования. Я считаю, что это очень неплохое финансовое соотношение. Это позволяет нам развиваться и запускать новые проекты. Вот у нас есть идея проекта, у нас есть деньги с коммерческой деятельности, которые мы можем тратить только на уставную деятельность. Мы можем идти и тратить их и не думать, как мы потом будем за них отчитываться. С пожертвованиями так нельзя.

Так или иначе, мастерские — это настоящая производственная модель. Год назад мы переехали в пространство, которое в восемь с лишним раз больше предыдущего. Сейчас думаем, сколько людей мы еще можем взять, хотим, чтобы ребята работали в две смены.

Когда весной 2023 года запускали косметическую мастерскую, написали полноценный бизнес-план. Просчитали, через сколько может появиться прибыль. Раньше мы так не просчитывали мастерские. Мы просто думали, что нужно для работы керамической мастерской, покупали это и жили.

В 2019 году мы открыли кафе «Огурцы» на Фонтанке. Хотели развиваться, выходить на открытый рынок, чтобы ребята работали за пределами мастерских. Благодаря Огурцам произошла еще очень важная встреча: люди с ментальными особенностями встретились в реальной жизни с людьми, которые далеки от благотворительности и чужих проблем. Мы стали громче говорить, что люди разные и это — нормально.

В кафе два профессионала на одного сотрудника с особенностями развития. Наши ребята работают официантами, бариста, помогают на кухне.

«Никогда не приду к вам — меня сковородкой убьют или я синдромом Дауна через чашку с капучино заражусь»

Огурцы — чуть ли не первое инклюзивное кафе в России. Это шаг, который нужно было сделать, несмотря на возможный негатив. Было много неприятных комментариев, что, мол, никогда не приду к вам — меня сковородкой убьют или я синдромом Дауна через чашку с капучино заражусь.

Мы точно знаем, что никто никого сковородкой убивать не будет, поэтому и делаем эти шаги. Без них ничего и не будет меняться. Мы не можем бороться со стереотипами пустыми словами, мы можем бороться только на примере опыта конкретного человека. Этот конкретный гость приходит в кафе за капучино и видит, что с ним ничего плохого не случилось — вот он, этот положительный опыт.

Огурцы — это тренировочная площадка для всех. Не только для наших ребят, которые нигде не работали никогда, тем более в общепите, но и для тех, кто к нам каждый день приходит.

Огурцы выглядят как абсолютно нормальное кафе. Многие гости к нам заходят, просто потому что проходили мимо. Они никогда не слышали про нас. У нас случались ситуации, когда гости путали ребят с особенностями с обычными сотрудниками. Спрашивали: «А вот у него что?» А у него ничего — это просто бариста, а на парня с ментальными особенностями никто и не подумал. Это говорит о том, что не всегда ты поймешь, что у человека есть особенности развития. Это подтверждает идею, что все равны.

Огурцы — не благотворительный проект, это полноценное кафе, мы регистрировали ООО. Кафе работает за счет своего же дохода. Мы выходим в плюс, но пока что он нивелируется в течение года, потому что есть высокий летний сезон, есть зимний сезон. Если остается прибыль, отправляем ее как пожертвование в Простые вещи.

Когда открывали Огурцы, безусловно, мы говорили, что это инклюзивное кафе, что некоторые сотрудники — люди с ментальными особенностями. Сейчас мы стараемся все реже упоминать это.

Хочу убрать риторику с больными. Люди болеют гриппом. Люди с особенностями не больные. Это их особенность, и они с ней живут. Когда мы принимаем на работу новых людей, мы говорим: у тебя будут разные коллеги, и мы все стараемся бережно и внимательно друг к другу относиться. Иногда тебе придется отслеживать работу другого человека, потому что ему свою работу отслеживать сложно. Какого-то сверхусилия для этого не нужно, нужно просто быть хорошим человеком.

В декабре 2023 мы запустили новый проект — Теплицу. Это пространство, в котором совмещены цветочная мастерская, магазин и веганский стрит-фуд. Это следующий шаг в трудоустройстве людей с особенностями развития — выводить их на открытый рынок труда.

Вот в мастерских очень понятная и защищенная среда. Люди приходят на одну точку, работают с теми же педагогами, нет внешних людей. В Огурцах уже открытая площадка: кафе находится на Фонтанке, туда может прийти любой человек, чтобы поесть и попить, поэтому у ребят много внешнего стресса.

Когда мы открывали Огурцы, у нас не было мыслей, что кто-то оттуда однажды попадет на открытый рынок труда. Сейчас мы готовы ломать и эту систему. Для нас стало очевидно, что наши проекты должны работать «на выход». У нас быстро заканчиваются места: сколько бы мы ни открывали площадок, глобально мы не меняем ситуацию в системе.

Теплица — место, которое станет транзитом. Я вижу процесс так:

1. В Теплице в течение трех месяцев готовим ребят к работе в другой команде.
2. Знакомимся и общаемся с командой, которая трудоустроит к себе человека с ментальными особенностями, проговариваем все их страхи.
3. Еще около трех месяцев сопровождаем человека на новом месте: поддерживаем и даже сами выплачиваем зарплату.
4. Когда понимаем, что обеим сторонам комфортно, постепенно отходим в сторону.

На работодателя поначалу не ложится вообще никакой нагрузки, нужна только открытая готовность. Мы всему научим, познакомим, проработаем план и только после этого немного отойдем в сторону — и то не очень далеко.

Безусловно, мы будем общаться только с работодателями, которые заинтересованы в этом не меньше нас. И сейчас у нас уже несколько таких запросов. Это общепиты, кофейни, цветочные, небольшие производства. Учитывая, сколько в Петербурге таких команд, мы уверены, что точно найдем единомышленников.

В Теплице мы будем не только обучать какому-то делу, но и прорабатывать организационные и коммуникационные навыки ребят, например:

• на работу нельзя опаздывать;
• вовремя возвращаться с перерывов;
• четко формулировать свою потребность: что тебе нужно прямо сейчас;
• учиться отслеживать свое состояние: если тебе становится сильно тревожно — научись сообщать об этом людям рядом, чтобы они знали и могли тебя поддержать и прикрыть.

Приведу два примера — это ребята, которые работают в Простых вещах и Огурцах.

Пример Макса. Макс больше всех хотел открыть кафе, он практически уговаривал меня. Он суперуверенный в себе чувак, всем бы так. Он говорил: я буду работать в кафе всю смену, я ни разу не устану. Но Макс довольно быстро утомляется.

В какой-то момент он начал отлынивать. Уходил в туалет с телефоном и там сидел. Пропадал на полчаса. Макса нет на работе, туалет занят, и вообще непонятно, что происходит.

Мы долго с ним проговаривали: когда ты куда-то уходишь, ты нам говоришь. Мы придумали тему с песочными часами — у некоторых ребят есть песочные часы. Когда они уходят на паузу, они берут часы с собой, чтобы знать, сколько времени осталось.

Пример Кати. Я фанатка Кати. Она сверхчувствительный и сверхэмпатичный человек. Когда Катя работала в мастерских и видела какую-то несправедливость, она начинала винить себя, потому что это она не предотвратила беду.

Например, Катя находится в одной комнате и лепит чашки. В другой комнате волонтер моет посуду и обрезается банкой. Катя начинает сильно плакать, закрывается в туалете, потому что если бы она мыла посуду, никто бы тогда не пострадал.

При этом Катя суперкруто делает все, за что берется. У нее много разных талантов. Наш шеф-повар, когда он переходил из Простых вещей в Огурцы, сказал: «Я забираю Катю с собой». Катя стала помощником кондитера. Она делает идеально ровные торты, пирожные. Если несколько тортов поставить рядом, я точно найду Катин.

Мы очень переживали, что если разобьется чашка или гость прольет на себя кофе, Катя будет сильно расстраиваться и выпадать из работы. Сначала она работала только на кухне, чтобы контакта с людьми было меньше. Потом стала выходить в зал.

Я увидела, что команда кухни проделала какую-то невероятную работу. Когда Катя начинает переживать, она садится на стул, закрывает глаза и ровно дышит несколько минут, потом встает и продолжает работать. Она больше не закрывается в туалете и не плачет. Ее этому научили повара.

Момент с Катей — самый показательный. Мы можем влиять на поведение человека, несмотря на то, что это поведение складывалось до нас на протяжении 30 лет.

Да, мы понимаем, что весь этот процесс с трудоустройством в других компаниях хорошо заработает не сразу. Это долгий поступательный процесс отношений. У людей есть стереотипные мысли и страхи, и нужно, чтобы они на позитивном опыте все прочувствовали. Будем проводить тренинги, выезды. Если у компании найдется время, будем рекомендовать поволонтерить в наших мастерских хотя бы день.

Почти шесть лет назад мы начали большой диалог с обществом. И мы верим в замедленное действие нашей миссии. Что через сколько-то лет работать в одном коллективе с людьми с особенностями, пить кофе в одном кафе — станет абсолютной нормой жизни.

Фотограф: Людмила Бурченкова